• Лидия Петровна Зверлина родилась 7 февраля 1921 г. в Петрограде.

• Её мать Ольга Алексеевна Черевко происходила из обеспеченной семьи, её отец Пётр Зайцев работал в типографии. Позже ему предложили работу в «органах», он скоро продвинулся по службе. Но его семья – жена и две дочки – жила очень бедно, много лет теснясь в 13-метровой комнатушке в большой коммунальной квартире № 26 дома 30 по Моховой улице. Но дом, где они жили был знаменит – Дом Кёльберга, здесь когда-то снимал квартиру для родителей сам А.С. Пушкин, здесь жил композитор Даргомыжский и на его квартире собиралась «могучая кучка». Только Лида об этом ничего не знала, не знали, наверно, и её родные. Их коммуналка находилась на пятом этаже дворового корпуса и окна выходили во второй двор, каретный. В морозные дни извозчики притопывали, хлопая себя по бокам большими рукавицами, колёса их экипажей скрипели и лошадиные копыта звонко цокали по булыжникам двора.

• Дом Кёльберга, второй двор. Окно бывшей комнаты Зайцевых в левом корпусе, на верхнем этаже в глубине: второе от угла с брандмауэром. А угловое окно было у комнаты Марии Зайцевой, тётки Лидии.

• Петербург, 2015 г. Фото О. Зверлиной.

 

• В детстве Лида играла с детьми из окрестных домов: бегали по Моховой наперегонки, прыгали через верёвочку. Почти напротив Дома Кёльберга находился красивый особняк – Дом страхового общества «Россия». В небольшом дворике за узорной решёткой свободно расхаживали павлины, и мальчишки любили их подкарауливать у самой ограды, чтобы, улучив момент, вырвать яркое перо из роскошного хвоста. Всей компании за это попадало.

• Дом страхового общества «Россия», решётка ворот.

• Петербург, 2015 г. Фото О. Зверлиной.

 

• В конце Моховой, на самом на углу с улицей Белинского, находилась Симеоновская церковь (Церковь Святого Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы). И в православные праздники дети любили по многу раз вставать там в очередь на причастие, ради сладкого церковного вина и булочек-просвирок – пока священник не заметит и не прогонит озорников. Ещё, подкравшись к боковому приделу церкви и затаив дыхание, слушали, не ходит ли за дверями недавно привезённый для отпевания мертвец. И услышав малейший шорох, с визгом неслись прочь по Моховой – к дому, к дому!

• Церковь Св. Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы.

• Петербург, 2016 г. Фото О. Зверлиной.

 

• Младшая сестра Валя была в семье любимой маминой дочкой, старшая Лида – папиной. И ей частенько доставалось за озорство: мать запирала её в тёмном чулане, а сама пила в комнате чай с любимицей-Валей, благо свежую выпечку и густые сливки разносчики приносили по утрам прямо во двор. В те годы и булочники ходили по дворам с горячими бубликами, и молочницы, и кондитеры, и точильщики. Наказанная Лида в чулане глотала слёзы, зато именно её, а не Валю, отец брал с собой в служебные командировки по Ленинградской области. Впрочем, детские воспоминания порой односторонни, детям родителей не понять, пока они сами не станут родителями. Конечно же Ольга Алексеевна любила обеих своих дочек.

• Лида Зайцева – вторая слева в переднем ряду – с отцом Петром Николаевичем Зайцевым: он сидит чуть выше, справа от неё.

• Ленинград, середина 1930-х гг.

 

• Ещё она вспоминала, как в 1930-е гг. ездила летом на Валдай – в монастырь, где жила монахиней мамина тётка. В 14 лет одна добиралась с пересадкой на двух поездах, одна переправлялась через большое озеро на лодке с перевозчиком. И потом жила всё лето у тётки в келье, пила по утрам парное монастырское молоко с лесными ягодами и ела свежий хлеб из монастырской пекарни, а потом целый день плавала в озере и загорала в купальнике на берегу. Строгие монахини неодобрительно косились на смуглую от загара гостью. Кто была эта тётка, кем она кровно приходилась Ольге Алексеевне Зайцевой, родной или двоюродной – теперь, к сожалению, не узнать. Несомненно лишь, что происходила она из рода Крыговых.

• Сёстры Валентина Сенцова и Лидия Зверлина.

• Послевоенное фото В. Зверлина, предположительно Всеволожск.

 

• Лида была милой и обаятельной, невысокого роста, худенькая; волосы густые, тёмно-каштановые, глаза светлые, серые. Она росла весёлой, умела пошутить. С юности силы переполняли её – тогда транспорта в городе было мало, и она любила пробежаться по Литейному мосту, широко раскинув руки: ей казалось, что она летит над Невой, точно птица! «Ой, смотри, Лида, набегаешься, – лукаво качали головами кухонные соседки, – надует...» Лида сердилась.

• Литейный мост. Фото 1927-1935 г. из альбома VK

 

• Ещё очень любила Лиду её тёзка – таллинская тётка Лидия Тинн, родная сестра матери, эмигрировавшая с мужем в буржуазную Эстонию в 1920-е годы: при всякой возможности присылала ей подарки, приглашала к себе погостить на каникулы. Тётка тоже была полной, как и мама Лидии, от бедной жизни вечно украшенная заплатами. Но вращаясь в кругах столичной эстонской элиты, тётка устраивала у себя дома приёмы и одевалась в самом дорогом таллинском ателье – как и вся её семья. И их добротные поношенные вещи из дорогих тканей, часто отделанные вышивками и узорными прошвами, Лида всю жизнь перешивала на себя, на сестру Валю, а потом – и на своих детей: шить она научилась рано, благо в доме был для этого старенький «Зингер», надёжная швейная машинка, собранная когда-то её отцом из деталей старых ломаных «Зингеров», с дореволюционных времён пылившихся на чердаке.

• Лидия Зайцева в Эстонии: в тени абажура, в платье и туфельках от эстонской тётушки.

• По рассказам Лидии, первый раз она ездила к эстонской родне в юности: это было до войны, ещё до замужества; второй раз – после войны, вместе с сыном Аликом: предположительно, в 1946 г.

• Таллин, Эстония, предположительно конец 1930-х гг.

 

• И очень любила Лида вышивать, хотя ниток для этого порой было не раздобыть так же, как и красок для рисования. А рисовала она хорошо.

• Соседи в квартире были в основном папиной роднёй. Тётя Маня – Мария Зайцева, младшая сестра отца – работала маникюршей, обслуживая актёров и актрис, балерин и оперных певцов. Порой она брала с собой к клиентам и Лиду, чтобы та могла полюбоваться загадочным театральным миром. А когда Лида немного подросла, отвела её к известной балерине, и та советовала отдать гибкую грациозную девочку в балетное училище. Да какое училище при такой-то бедности? Так что от балетной мечты осталась в семье лишь толстая пачка костюмных театральных фотографий: один из братьев отца, фотограф Дмитрий Зайцев, что жил с супругой Клавдией в той же коммуналке и работал в фотоателье на углу Пестеля и Литейного, тоже часто делал портреты балерин и оперных див.

• Лида училась в церковно-приходской школе, где надменные учительницы, воротившие нос от бедноты, за любой пустяк ставили её в угол «на горох», популярное в старые времена школьное наказание. Или просто дёргали за волосы. Но училась Лида хорошо, окончила 7 классов, и грамотную приветливую девушку охотно взяли на работу секретарём. Правда, работала она недолго: на одной из молодёжных вечеринок познакомилась с молодым курсантом Академии Связи имени Будённого, приехавшим в Ленинград на учёбу с Украины – и довольно скоро вышла за него замуж. Лида вставила в кармашек букетик фиалок, жених и невеста расписались в загсе – и поставили родителей перед фактом. Открытый, общительный Виктор Зверлин сразу пришёлся по душе Петру Николаевичу Зайцеву, смирилась со случившимся и мать. Молодых поселили у себя, устроив им постель прямо на полу, под единственным столом.

• Лидия Зайцева в молодости.

• Деревня Ваганово, Лен. обл., лето 1938 или лето 1940 г.

 

• После рождения первенца Олега молодой семье выделили жильё в так называемом «Доме комнат» – доме 26 по Литейному проспекту. Юная Лида мало что умела делать по хозяйству, малыша вместо каши прикармливала сдобным печеньем, размоченным в чае, потому что не любила бывать на шумной коммунальной кухне, уставленной столами с примусами, где проводили всё своё время многочисленные соседки, жёны военных. Поначалу её всему учил муж, приходила помогать мама.

• Зверлины на даче в Ваганово: Лидия и Виктор сидят справа, рядом с сыном дачной хозяйки Варвары, за их спиной Ольга Алексеевна Зайцева, маленький Алик – слева, на руках у Варвары.

• Деревня Ваганово, Лен. обл., 1940 г.

 

• Муж Виктор Зверлин окончил Академию Связи перед самой войной – и должен был отбыть с семьёй к месту службы. Но маленький Алик попал в больницу, и Лидия осталась за ним ухаживать. Это спасло им жизнь: началась война и большинство членов семей военнослужащих в том районе, куда отбыл муж, погибли под бомбёжками и артобстрелами.

 

Война, блокада

• Виктор Зверлин со своей частью сразу попал в окружение, воевал вместе с партизанами. Но Лидия ничего об этом не знала, потому что о нём долго не было вестей. В Ленинграде началась блокада, и Лидия с сыном вернулась в родную коммуналку на Моховую улицу, к маме и сестре: её отец Пётр Зайцев самом начале войны ушёл в ополчение.

• Блокадная жизнь была очень тяжёлой: мизерную блокадную пайку выдавали по карточкам, за ней приходилось в любую погоду отстаивать длинные очереди, рискуя, что по дороге домой её просто выхватят у тебя из рук. Всех кошек, собак, голубей в городе съели. Самым страшным в блокадной жизни была потеря продовольственных карточек: это сулило верную смерть.

• Многие сходили с ума от голода. Сначала Лидия брала маленького сына с собой в очередь, опасаясь из-за бомбёжек оставлять его дома, с родными. Но однажды к ней на улице подскочил человек с безумным лицом и попытался отнять ребёнка: в городе давно появились людоеды. Она смогла убежать от него – и больше малыша с собой в очередь не брала; а после войны ей случилось подружиться с женщиной, которая рассказала, что в блокаду её младшего братика поймали на улице и съели.

• В начале войны люди скупили в магазинах всё, что только могли: продукты, мыло, спички. После войны Лидия рассказывала детям, как на последние деньги купила в кондитерской «Росконд» на углу Пестеля и Литейного кулёк больших шоколадных конфет в форме ракушек, с кремовой начинкой – и поначалу в самые голодные дни подкармливала ими истощённых родных. Но надолго конфет не хватило. Однажды маленький Алик внезапно побелел и потерял сознание от голода – Лида, в отчаянье заметавшаяся по дому, нашла в старинной маминой аптечке пакетик сухой черники. Черничный отвар сотворил чудо: малыш очнулся, щёки порозовели…

• Ленинградцы пытались прокормиться, чем только могли. В самом начале блокады в городе сгорели Бадаевские продовольственные склады, пожар бушевал несколько дней – и окрестные жители долго потом приходили на место пожара, собирая даже землю, пропитанную растёкшимся маслом, жирами, растопленным сахаром. Ели всё, мало-мальски напоминавшее еду: делали отвар из обоев, на которых был слой мучного клейстера, сдирая их прямо со стен; варили студень из столярного клея. В тёплое время года собирали крапиву, лебеду, сныть и варили зелёные щи, от которых потом страшно раздувало живот.

• По окраинам Ленинграда многие растили на пустырях, газонах и в палисадниках зелень и овощи, но в центре города земли для этого почти не было. Весь урожай со знаменитого огорода, разбитого возле Исаакиевского собора, отправлялся в переполненные детские дома: ежедневно многие дети в городе оставались сиротами, для них истощённые матери отрывали от себя последние крохи.

• Полученную по карточкам сыроватую хлебную пайку – выпеченную из смеси отрубей и опилок – нарезали тоненькими ломтиками и сушили на печке, чтобы потом потихонечку сосать, успокаивая голодные боли и спазмы в животе. Все ценные вещи, какие были в домах, обменивали на еду на барахолках: спекулянты на голоде хорошо нажились. В письме Лидии мужу на фронт от 20 августа 1942 года она пишет, что они с мамой решили ничего не жалеть и всё менять на продукты, лишь бы выжить – и теперь у них совсем не осталось вещей: буквально надеть на себя нечего.

• Первая блокадная зима выдались суровой. Отопления в домах не было, и жители обогревались самодельными печками-буржуйками: их ставили прямо в комнате, выводя трубу через дыру, вырезанную в оконном стекле. Ольга Алексеевна Зайцева тоже заказала у знакомого мастера такую печь-буржуйку, отдав за работу все свои нехитрые драгоценности.

• Топили печки всем, чем придётся – книгами, пачками старых газет, мебелью; таскали брёвна и доски из разбомблённых домов. На растопку разбирали все заборы, сараи, скамейки, даже пустующие деревянные дома.

• Улицы зимой никто не расчищал: они были завалены снегом и измождённые жители карабкались по скольким наледям. Канализация в домах зимой не работала: вёдра с нечистотами выносили прямо во дворы, лестницы в домах были оледенелыми от пролитой воды и нечистот.

• Водопровод тоже не работал: воду черпали из прорубей. И Лидии приходилось каждый день возить на саночках ведро с водой – от проруби возле Эрмитажа: проточная вода в Неве считалась чистой, не то что в малых реках и каналах, где порой плавали покойники. И как же бывало обидно, дотянув тяжёлый груз до дому, опрокинуть ведро на скользких ступенях лестницы! Приходилось проделывать весь путь снова: без воды семья бы не выжила.

 

Выходит на поверку, что тогда

Мы просто лгали близким и знакомым, –

Мы говорили: «невская вода»,

Мы говорили: «в двух шагах от дома».

 

А эти два шага – четыре сотни

Да плюс четырнадцать по подворотне.

Здесь не ступени – ледяные глыбы!

Ты просишь пить, а ноги отекли,

Их еле отрываешь от земли.

Дорогу эту поместить могли бы

В десятом круге в Дантовом аду…

Ты просишь пить – и я опять иду

И принесу – хотя бы полведра…

Не оступиться б только, как вчера!

 

Вода, которая совсем не рядом,

Вода, отравленная трупным ядом,

Ее необходимо кипятить,

А в доме даже щепки не найти…

 

• Зинаида Шишова

 

• Её мать и сестра Валентина так обессилели от голода, что всё время лежали, все болели цингой. Мылись редко, прямо в комнате у буржуйки, нагрев принесённой воды – в том самом в жестяном корыте, что не так давно служил первой кроваткой новорожденному Олегу. Вечером комнату освещали деревянными лучинками. Лидия любила читать, и читала даже при лучине – целые собрания сочинений Чехова, Тургенева, Лермонтова. Правда, большинство этих книг потом пришлось пустить на растопку.

• И ещё, не смотря ни на что, она ухитрялась вышивать.

• Ленинград был в ужасном положении, жители боялись прихода немцев: никто не знал, что Гитлер приказал не брать город, а сломить, уничтожить его. Муж соседки Матрёны, бывшей горничной, которую в коммуналке прозвали тётей Мотей, в прошлом был царским офицером: поговаривали, что она женила на себе заядлого карточного игрока, оплатив его долги. Впервые за многие годы он гоголем расхаживал по квартире, потирая руки, и приговаривал: «Вот немцы придут, всех вас сдам, все на фонарях болтаться будете!» Женщины дрожали от его слов: все их мужчины были на фронте, служили красными командирами. Однажды Лидия обнаружила, что в домовой книге её и сына ошибочно записали как Зверлинг, и втайне по-ребячьи надеялась, что её примут за обрусевшую немку и Алика пощадят. Сил на жизнь почти не оставалось, но все подсознательно старались выжить, так уж устроен человек.

• Куда после снятия блокады делся так и не дождавшийся немцев муж Матрёны, неизвестно. Но в письме Лидии мужу на фронт, она пишет, что такая шумная раньше коммунальная квартира совсем опустела – многие умерли, а папина сестра тётя Маня с дочкой Верой и тётя Мотя эвакуировались.

• Все жители домов по очереди дежурили на крышах: старики, женщины, подростки. Лидия тоже дежурила: на крыше надо было обезвреживать зажигательные снаряды, которые немцы постоянно сбрасывали на город, чтобы устраивать пожары. Эти «зажигалки» дежурные хватали длинными щипцами и тушили в бочке с водой.

• Всё время работало радио – стук метронома перемежался с радиопередачами и сводками новостей. Когда объявляли воздушную тревогу, жильцы поначалу спускались в бомбоубежища, но потом многие перестали, на это уже не было ни сил, ни воли. Люди полагались на судьбу, и во время бомбёжек некоторые просто вставали в дверных проёмах: при обрушении дома стена могла уцелеть.

• Умерших родственники поначалу завязывали в одеяла и на саночках отвозили к местам захоронений. Позже всё изменилось, зачастую люди падали и замерзали прямо на улицах, так и оставаясь там лежать: так погиб фотограф Дмитрий, родной брат Петра Зайцева. Ежедневно в городе сжигали тысячи тел: на месте Московского парка Победы стоял кирпичный завод № 1, который в дни блокады работал как крематорий. После войны семья Лидии жила в Московском районе, по соседству с этим молодым парком, и своего шестого ребёнка она рожала в роддоме на его окраине. А после родов, в том же году, семье дали квартиру в новом доме на Старопарголовском проспекте, в бывшем историческом Лесном корпусе, где неподалёку – сперва на Богословском кладбище, а затем и на Пискарёвском – хоронили в блокаду умерших ленинградцев прямо в общих могилах.

• И после войны память о ней всегда была рядом.

• Весной 1942 года Лидии с сыном удалось выехать в Ваганово – об этом она писала мужу на фронт в том же письме. Ей помогла Варвара, приятельница матери, у которой они до войны постоянно снимали дачу. Варвара сама приехала за ними в Ленинград, отвезла к себе и две недели поддерживала истощённых гостей со своего пайка: они скоро восстановили силы. Варвара работала в столовой, кроме того у неё были припасы, свой сад свой огород, так что её семья питалась хорошо.

• К тому же в самом начале блокады неподалёку от Ваганово немцы разбомбили гуманитарный продовольственный транспорт, и все местные надолго запаслись американскими консервами и кусковым шоколадом, с которым потом вприкуску пили чай. Изголодавшемуся маленькому Олегу разрешали соскабливать остатки каши со стенок хозяйской кастрюли – для него это был настоящий пир. Помощь Варвары была спасением, оба – и сын, и мама – буквально встали на ноги после тяжёлой зимы, Лидия даже располнела: об этом с улыбкой она писала мужу. И ещё о том, что без помощи Вари они бы просто не выжили. Иногда Варвара поручала Лидии выменивать в городе вещи на хлеб и продукты, и та ехала на поезде в Ленинград с тяжёлым чемоданом Варвариных припасов. Это было по военным временам делом довольно опасным, но разве она могла отказать своей спасительнице? Да и Ольге Алексеевне, голодавшей в блокадном городе, нужно было как-то помочь: за труды Варвара выделяла буханку хлеба.

• В Ваганово Лидия подрабатывала шитьём: шила платья и вышивала для местных жительниц, шила брюки для военных из ближней части. Так ей реально пригодилась её любовь к рукоделию. Она со смехом вспоминала, что первые в её жизни брюки, сшитые в Ваганово, оказались немного коротки – но заказчик лишь махнул рукой: подумаешь, всё равно в сапоги заправлять!

• Батистовая распашонка, сшитая Лидией Зверлиной для Алика в 1939 г. – её рукой вышита и крошечная сиреневая гроздь (по клику см. цветное фото). Хранится в семье Зверлиных-Любимовых, её по очереди успели поносить все дети Зверлиных и даже некоторые внучки.

 

• Алик подрос, но называл свою молоденькую маму Лидой, точно сестру – и ему верили. Когда его спрашивали в поезде, с кем это он едет, мальчик отвечал: «С Лидой». – «А где твои мама и папа?» – «На фронте!»

• Алик Зверлин.

• Ленинград, 1941-1942 гг.

 

• К тому времени устроилась работать и Валентина, которой пошёл 17 год: она была на казарменном положении, домой приходила редко. Рабочий паёк скоро вернул ей прежние силы.

• В 1943 году в Ленинград на короткую побывку прорвался Виктор Зверлин. В ноябре 1943 года у Лидии родилась дочка Наташа: Ольга Алексеевна пешком довела дочь до родильного дома, им повезло – и мать и ребёнок выжили.

• Выжили и все в их небольшой семье, благодаря стараниям и уходу Лидии, благодаря помощи вагановской Варвары. Только отец Пётр николаевич Зайцев в 1942 г., после выписки из госпиталя, пропал без вести на Дороге Жизни, на ладожском льду. Также пропал без вести дядя Лидии Петровны, младший брат её матери – Андрей Алексеевич Черевко.

• Но и после блокады в Ленинграде ещё долго не хватало продовольствия, карточки сохранялись. Лиде, как и всем выжившим ленинградцам, приходилось много работать на расчистке лестниц, дворов и улиц, приводя город в порядок. Наконец по прежним маршрутам пустили трамваи: это было для всех большой радостью. Самое страшное осталось позади.

 

Жизнь после войны

• Муж Лидии Виктор Зверлин вернулся с фронта и вскоре начал работать в ленинградском НИИ Телевидения. Семье дали комнату в Московском районе – в коммунальной квартире на Благодатной улице. Там в 1952 году у Лидии родился второй сын Серёжа. Сразу после войны её сестра Валентина вышла замуж за Валентина Сенцова, и Лидия забрала к себе свою овдовевшую маму: Ольга Алексеевна Зайцева до самой смерти жила в её семье. Правда, последние годы она жаловалась, что очень устаёт от шумной ватаги внуков, которых к тому времени набралось уже пятеро.

• А Лидия малышей очень любила, радостно с ними возилась. Особенно ей нравилось, когда они пухленькие: как она приговаривала «ручки-ножки в перевязочках».

• С семьёй Сенцовых жили дружно, бывали друг у друга в гостях. У Валентина Александровича, мужа Валентины, была льгота посещать служебную ложу в Мариинском театре, но супруга его оперы и балеты не жаловала. Так что Лидия, не забывшая свою юную балетную мечту, охотно ходила в театр с зятем, когда её отпускала мама.

• У ёлки. Валентин Сенцов и Лидия Зверлина. Слева, за плечом Валентина, на стене висит дачная фотография Лидии.

• Ленинград, комната в коммуналке на Благодатной улице, конец 1940-х гг. Фото В. Зверлина.

 

• С рождением в 1955 г. четвёртого ребёнка, третьего сына Юры, семья наконец получила отдельную квартиру в доме 172 по Московскому проспекту – в 7-м корпусе; там родилась и вторая дочка Оля, и последний ребёнок, сын Андрей. Детей в семье стало шестеро. Лидия, всю жизнь страдавшая высоким давлением, тяжело переживала поздние роды, долго лежала в больнице. По её рассказам, даже медперсонал не верил, что она выживет, и когда ей стало лучше, главврач собственноручно принёс ей в отдельную палату целое блюдо яблок: «Ешь, поправляйся!» Меж тем «доброжелательные» коллеги в НИИ Телевидения советовали Виктору Сергеевичу, если супруга его умрёт, не ставить крест на своей жизни, а сразу отдать младших детей в детский дом, чтобы жениться снова.

• Супруги Зверлины, Виктор и Лидия.

• Ленинград, квартира на Московском проспекте, 1950-е гг. Фото Олега Зверлина.

 

• Но всё окончилось благополучно, Лидию выписали домой, и семья с шестью детьми получила новую квартиру в зелёном Выборгском районе в историческом Лесном, на пятом этаже дома 13 по Старопарголовскому проспекту: обустроились и жили здесь много лет.

• Мать семейства замечательно готовила – её супы отличались особым вкусом, многие вспоминают их до сих пор. Но эта кухонная участь была нелёгкой: прокорми-ка ежедневно такую ораву, приготовь на всех завтрак, обед и ужин. А обед тогда бывал обязательно из трёх блюд – суп, второе и на третье компот-кисель: просто ужасные времена неотступных застольных традиций! Так что каждый день своей жизни, ложась спать, Лидия Петровна считала и считала в уме, ведь нужно было вписаться со всеми необходимыми тратами в жёстко ограниченные денежные поступления. Сначала это была только зарплата мужа.

• Продуктов на большую семью шло много, дети рано были приучены ходить в магазины. Каждый день покупалось 3 батона, по 13 или по 15 копеек, и буханка хлеба за 14 копеек; на даче каждый день брали в ларьке пол-литровую банку сметаны и 3-литровый бидон свежего молока. Было время, отстояв рано утром небольшую очередь, несли домой тёплый бидон парного молока из коровника при местной больнице. Иногда удавалось договориться, чтобы молоко ежедневно приносила местная молочница. Но в городе молочных продуктов расходовали поменьше.

• Позже, когда старшие начали работать, они отдавали в общий котёл большую часть своего заработка – а зарплаты в те времена были небольшие, поначалу 60-70 рублей в месяц. 90 – это уже считалось очень хорошо!

• Но с ростом детей и потребности их возрастали, так что сызмальства все в семействе привыкли всё делить поровну: и яблоки, и конфеты.

• По выходным часто бывали в гостях прежние соседи из Московского района: подруга Лидии Петровны Маша, Любовь Васильевна с дочкой Галей. Ещё навещала семью Люся, лучшая подруга Лидии ещё с юности: всю жизнь шла их переписка.

• Лидия Зверлина и её подруга Люся во дворе дома 13 по проспекту Тореза: справа, за плечом Лидии, торец дома 4 по улице Шателена и вдалеке виден детский садик за домом 15 по Тореза.

• Ленинград, 1960-е гг. Фото В. Зверлина..

 

• Почти каждые выходные приезжала со всей своей семьёй – мужем и двумя сыновьями – сестра Лидии Валентина Сенцова. И большой компанией отправлялись гулять в окрестные парки; Виктор Зверлин много фотографировал. Особенно любили Сосновский лесопарк, прозванный в народе Сосновкой: гуляли здесь почти круглый год, лишь иногда выбираясь на дальние прогулки в Петродворец или Пушкин.

• На семейной прогулке в Петродворце.

• Впереди: Валентина и Саша Сенцовы.

• Сзади, слева направо: Олег Зверлин с новорожденным братом Андрюшей в коляске, Валентин Сенцов в шляпе, Лидия Зверлина с дочкой Олей.

• Петродворец, вид на Большой Каскад, 1960 г. Фото В. Зверлина..

 

• Летом обязательно выезжали на дачу за город.

• Дачи теперь снимали во Всеволожске, поближе к Ленинграду, и Сенцовы обычно селились рядышком. Сначала снимали весь верх дома, с залой и террасой, у Валентины Климентьевны – через дорогу от старинного Румболовского парка, бывшей вотчины князя Всеволожского. Потом перебрались на Садовую улицу, к Морохиным: дом стоял у кромки поля, напротив живописных Румболовских холмов. Всем семейством ходили на долгие прогулки к озёрам, дети приносили из окрестных лесов корзины грибов и ягод – большая помощь в домашнем хозяйстве. В саду у Морохиных обильно зрели вишни, весной осыпая дорожки белым цветом, а в пору созревания – багряными ягодами; наливались солнцем яблоки. Можно было дёшево покупать смородину и крыжовник прямо с кустов – и на керосинках варить варенье на целый год; запасаться впрок маринованными грибами и лекарственными травами: Виктор Сергеевич Зверлин пошёл в свою бабушку-травницу и знал в них толк.

• Казалось, наступили счастливые времена, теперь жить и жить бы спокойно. Но очень рано отец семейства начал болеть, ему требовался покой, диета, лекарства и постоянный уход. Лидии Петровне пришлось освоить навыки медсестры: редкую ночь она не вскакивала и не летела на кухню, кипятить шприц в металлической коробочке, чтобы потом сделать спасительный укол камфары. Врачи запретили больному поднимать даже малейшие тяжести. Лидия Петровна вспоминала, как часто подвыпившие прохожие укоряли его: «Чего это ты идёшь с пустыми руками, а жена сумки тянет?» Виктор Сергеевич краснел, а заботливая жена спешила вступиться: «Вам что, делать нечего? Идите своей дорогой, у него сердце больное!»

• И всё равно почти каждое лето Виктор Сергеевич попадал в больницу с очередным инфарктом. Лидии приходилось разрываться между дачным хозяйством, детьми да кастрюлями – и долгими поездками в Ленинград, к мужу в больницу. По мере возможностей маме помогали все, в основном старшие дети – Сергей и Наташа. Олег к тому времени успел жениться на Юлии Рудневой, и у него подрастала дочка Лена: племянница была всего-то на 3 годика младше своего дяди Андрюши, шестого ребёнка Лидии.

• Лидия Зверлина с внучкой Леной на ступеньках веранды на даче у Морохиных.

• Всеволожск, Лен. обл. Конец 1960-х гг. Фото В. Зверлина.

 

• В 1974 году Виктора Сергеевича не стало: он умер в больнице после долгой болезни; жена и сын Сергей не отходили от него до самого конца. Лидия Петровна тяжело переживала утрату мужа, с которым прожила почти 35 лет. Кроме того возникли и материальные трудности: ей, посвятившей всю жизнь семье и детям и работавшей лишь в юности, до замужества, не хватало целых 3-х лет до пенсионного возраста. Но и идти работать ей было нельзя: в этом случае она лишилась бы права на пенсию в качестве иждивенца. А таковым в данном случае считался для государства человек, вырастивший шестерых детей и не отдыхавший ни дня в своей жизни. Олег и Наташа уже работали, Сергей учился, Юрий служил в армии – в Германии, в десантных войсках. Младшим детям, десятикласснице Ольге и Андрею, назначили пенсию по утрате кормильца. А осенью того же года, за месяц до своего совершеннолетия, пошла работать и Ольга.

• В нелёгкие времена маме помогал деньгами старший сын Олег, которому уже нужно было кормить и свою семью. Потом Лидия Петровна получила заслуженную пенсию.

• Она продолжала хозяйничать, вести дом, помогала растить внучек – дочерей Олега, Ольги и Юры; выезжала с семьёй на дачу, в привычные места. В доме по-прежнему часто бывали Сенцовы, ходили и к ним в гости всей семьёй. Лидия с детства привыкла много ходить, она не любила транспорт, предпочитая ему пешие прогулки, поэтому часто ходила с дочерьми в долгие походы по дальним магазинам: два часа туда, два обратно – не вопрос. Так что в гости к Сенцовым, получившим отдельную квартиру на Кондратьевском проспекте, рядом с кинотеатром «Гигант», она любила прогуляться пешком – от самой площади Мужества, через железнодорожную станцию Кушелевку и по Полюстровскому проспекту.

• Её озорной характер с возрастом не изменился: сына Сергея, с головой погрузившегося в математические расчёты, она любила напугать, внезапно приложив к его затылку холодную курицу, только что принесённую из магазина. И той же курицей, ведя её за шею по полу и раскачивая с ноги на ногу, доводила до истерического лая домашних собак. Внучкам, жившим с ней на даче, бабушка, тайком от их родителей, рассказывала очень-очень страшные истории.

• Впрочем, среди её историй были и романтические – например о том, как в юности она увидела в лунном луче фигуру стоящей на коленях молящейся женщины с распущенными волосами: то ли видение, то ли сон, кто знает...

• Всю жизнь она обожала домашних животных – котят и щеночков, в квартире их всегда было несколько, многих подбирали на улице или покупали на дачном рынке. Но четвероногие малыши быстро вырастали, и забота о подросших зверях уже доставалась детям: нужно было вытирать за ними бесконечные лужи и выводить их по три раза на дню. Ясное дело, никому это не нравилось, да куда денешься? Приходится быть в ответе за всех, кого приручаешь.

• Лидия Зверлина c домашними питомцами в квартире на пр. Тореза, 13.

• Ленинград, 1970-е гг. Фото В. Зверлина..

 

• Лидия Петровна всю жизнь боялась умереть в больнице, но она умерла дома, в своей уютной комнате – в ясный сентябрьский день, среди воспоминаний, среди любимых вещей, на руках младшей дочки и зятя. Крошечная девочка Лида, родившаяся от социально неравного брака в беспокойные 20-е годы, прожила долгих 75 лет и на 22 года пережила своего рано ушедшего мужа. После её смерти стояли яркие солнечные дни, в её комнату каждый день залетала оса и сновала среди выращенных Виктором Сергеевичем цветов на окне: в семье даже шутили, что оса – это мама. Есть такие люди – кажется, они не могут исчезнуть из жизни. Вот и Лидия Петровна до сих пор снится своим близким, точно живая…

 

• Фотографии с Лидией Петровной Зверлиной •

• ▬▬▬▬ •